Неточные совпадения
— Изверг!
Убийца мой!
Уйди с моих глаз!
—
Убийца мой! — Анна Петровна упала в обморок, а Мишель
ушел, довольный тем, что бодро выдержал первую сцену, которая важнее всего.
— Мне не то обидно, — говорил он почти шепотом, — что меня
ушлют — мир везде велик, стало быть, и здесь и в другом месте, везде жить можно — а то вот, что всяк тебя
убийцей зовет, всяк пальцем на тебя указывает! Другой, сударь, сызмальства вор, всю жизнь по чужим карманам лазил, а и тот норовит в глаза тебе наплевать: я, дескать, только вор, а ты
убийца!..
Я все тебе сказал.
Убийца ты. Волхвы тебе когда-то
Семь лет царенья предсказали. Близок
Твой смертный час. Прости — я
ухожу.
От инока от Левкия прими
Благословенье днесь.
За то, что я не позволил застрелить себя — меня бесчестят газеты и даже принуждают
уйти со службы… а извергам,
убийцам — мирволят, потому что у них, видите ли, слабые нервы!
Ночь
уходила; пропели последние петухи; Михаил Андреевич Бодростин лежал бездыханный в большой зале, а Иосаф Платонович Висленев сидел на изорванном кресле в конторе; пред ним, как раз насупротив, упираясь своими ногами в ножки его кресла, помещался огромный рыжий мужик, с длинною палкой в руках и дремал, у дверей стояли два другие мужика, тоже с большими палками, и оба тоже дремали, между тем как под окнами беспрестанно шмыгали дворовые женщины и ребятишки, старавшиеся приподняться на карниз и заглянуть чрез окно на
убийцу, освещенного сильно нагоревшим сальным огарком.
Эти дети, эти маленькие, еще невинные дети. Я видел их на улице, когда они играли в войну и бегали друг за другом, и кто-то уж плакал тоненьким детским голосом — и что-то дрогнуло во мне от ужаса и отвращения. И я
ушел домой, и ночь настала, — и в огненных грезах, похожих на пожар среди ночи, эти маленькие еще невинные дети превратились в полчище детей-убийц.
— Слушай, купец, коли ты позвал меня сюда, так делай, что я приказываю… А не то я
уйду, и она умрет, не приходя в себя… Ты будешь ее
убийцей, да и моим, потому что я не переживу ее смерти. Нож в сердце и шабаш, других без промаха прирезывал наповал, так себя-то сумею.
— Добрый Иннокентий Антипович, — сказала она, — не старайтесь меня останавливать… Это будет напрасно… Я все равно
уйду… Я не могу жить под одним кровом с его
убийцей…